Для ограничения движения немецких карательных отрядов из м. Пуховичи партизаны отряда «Пламя» сразу же приступили к уничтожению мостов. За два дня, их было сожжено восемь штук. Остался действующим только один большой мост, расположенный возле самого местечка. Вот, как об этом писалось в журнале боевых действий:
Трагедия деревень Болоча и Маяк Пуховичского района
За годы Великой Отечественной войны на территории БССР было разрушено и сожжено 9200 сел и деревень, в том числе 5295 населённых пунктов нацисты уничтожили вместе со всем или частью населения. За сухими цифрами статистики невозможно осознать весь тот ужас и запредельные страдания миллионов наших соотечественников, которые им пришлось пережить, как и невозможно понять уровень звериной жестокости по отношению к советскому народу со стороны оккупантов и их прислужников. Благодаря материалам судебного процесса над комендантом Марьиной Горки Кошинским Альфонсом Иозефовичем мы сейчас имеем возможность хотя бы мысленно воссоздать в своём воображении трагедию двух сожжённых деревень Болоча и Маяк и представить, что пережили её жители. Органам НКВД не понадобилось много времени, чтобы найти этого палача среди огромного количества военнопленных. Следствие над ним началось в августе 1944 года.
В Марьину Горку Кошинский А. И. прибыл в конце октября 1942 года в составе 41 зенитной школы. Тогда он был в звании лейтенанта и занимал должность командира взвода прицельно-измерительных приборов. Количество слушателей и курсантов в школе не было постоянным и колебалось от 1200 до 2000 человек. Кроме того, в местечке находился пехотный батальон численностью примерно 1800 человек, расквартированный в военном городке. Всего солдат и офицеров насчитывалось около 3000 человек.
В Марьиной Горке Кошинский А. И. находился с октября 1942 по ноябрь 1943 года. Вскоре после прибытия его назначили комендантом местечка. В данной должности он работал чуть больше двух месяцев, по 30 декабря 1942 года. На него, как коменданта местной комендатуры, возлагались задачи по поддержанию установленного порядка в местечке, расквартированию воинских частей, борьбе с партизанами и руководство местными старостами в районе действия и обслуживания комендатуры. Кроме того, он получил указания от полевой комендатуры, что на его участке обслуживания будет самостоятельно действовать по борьбе с партизанами обер-лейтенант Валь, которого выделили из охранного батальона, дислоцированного в Осиповичах. По указанию полевой комендатуры Кошинский А. И. должен был выделять своих полицейских для усиления отряда обер-лейтенанта Валь при выезде на операции по борьбе с партизанами.
Полицейских при комендатуре насчитывалось 320 человек, набирали их из советских граждан различных национальностей. Из немцев было два ефрейтора охранной дивизии, три фельджандарма и 50 солдат. Полиция размещалась в трёх местах: в Марьиной Горке — примерно 18 человек, командовал ими Зарашан. В районном центре Пуховичи дислоцировались около 70 человек, такое же количество размещалось и в деревне Талька. Начальником всей полиции был житель деревни Талька Кульбицкий.
В конце октября 1942 года одна рота из пехотного батальона, которая располагалась в военном городке Марьиной Горки, совершала учебный марш и попала на засаду партизан между деревнями Болоча и Маяк. В результате боя партизаны убили 16 немцев и 40 ранили. После этого командир пехотного учебного батальона капитан Митальдорф собрал своих кадровых солдат около 150 человек, к нему присоединился обер-лейтенант Валь с 40 солдатами и выехали на ликвидацию партизан в место, где была обстреляна рота. С ними же участвовал в операции зондерфюрер Блон. Прибыв в деревни, где была партизанская засада, каратели обстреляли их, затем произвели обыск. При этом зондер фюрер Блон собрал весь скот у жителей обеих деревень.
В своих показаниях Кошинский А. И. попытался запутать следствие. Сначала он сказал, что во время проведения обыска, «где находили патроны или оружие, сжигали дома. Таким образом сгорели обе деревни.» Затем вину за сожжённые деревни переложил на генерала охранной дивизии: «По указанию генерала охранной дивизии из Бобруйска сожгли две деревни Болочанского сельсовета.»
Об этой трагедии 29 октября командир партизанского отряда «Пламя» Е. Филипских в донесении командиру бригады Флегонтову сообщил, что «из м. Пуховичи выехало 12 автомашин с немцами. Маршрут движения Пуховичи-Хидра-Болоча. Прибыв в Болочу около 200 немцев открыли по селу артиллерийский огонь и зажгли деревню, из 51 дома сожжено 50, также сожгли посёлок Маяк. Забрали скот, имущество и население увели в Пуховичи…».
Подробности продолжения этой карательной операции описаны в материалах Чрезвычайной комиссии: В тот день, 29 октября 1942 года в местечке Пуховичи немецким карательным отрядом было зверски убито 13 человек мирных граждан из Болочанского сельсовета, из них мужчин — 11 человек, женщин — 1 человек, ребёнок — 1. (На Елену Корень с ребёнком сделал донос полицейский Добрынин Павел, приписник из Маяка.) Убитые зарыты на месте расстрела в яме-могиле, находящейся в 2-х метрах от дороги, которая ведёт из м. Пуховичи в деревню Затитова Слобода, в 5 метрах от старого еврейского кладбища.
В своих показаниях свидетель Ю. И. Корзун рассказал, что в конце октября месяца 1942 года немецкий карательный отряд полиции и солдат численностью до 200 человек окружил деревню Маяк; согнали все население в одно место, затем забрали все ценности и имущество, погрузили на автомашины и увезли, а все население: мужчин, женщин и детей – вместе со скотом угнали в местечко Пуховичи, где на следующий день 18 мужчин и одна женщина с ребёнком были расстреляны. Деревня Маяк, состоящая из 15 домов, была сожжена. Этим карательным отрядом командовали два немецких офицера, один из них – по фамилии Кошинский.
Для ограничения движения немецких карательных отрядов из м. Пуховичи партизаны отряда «Пламя» сразу же приступили к уничтожению мостов. За два дня, их было сожжено восемь штук. Остался действующим только один большой мост, расположенный возле самого местечка. Вот, как об этом писалось в журнале боевых действий:
Операция № 38 29.10.1942 года группа Линника в составе 6 человек сожгла мосты на грунтовых дорогах Хидра-Маяк, Хидра-Болоча, Хидра-Изаболево, Лапичи-Рожище.
Операция № 39 30.10.1942 года группа Тумиловича в составе 4 человек сожгла мосты в различных участках дислокации отряда — 6 мостов.
Операция № 40 6 ноября 1942 года группа партизан в составе 17 человек, старший Матусевич, уничтожили паром через реку Свислочь в районе д. Орешковичи. Этим самым прекратили сдачу сельскохозяйственных продуктов крестьян немцам.
Однако, несмотря на предпринятые партизанами экстренные меры, обстановка в районе ежедневно усложнялась. 31 октября в четыре часа дня немцы в составе до батальона с пушками, миномётами и станковыми пулемётами сожгли деревню Березянку и обстреливали ряд других деревень. Население деревень ушло в лес. Места переправ через Свислочь были блокированы. Необходимо отметить, что в тот день в Березянке был разграблен и сожжён дом подпольщика К. Жука. Сам он со своей 16-летней дочерью Александрой смог уйти в партизанский отряд «Пламя». Остальная деревня в ходе этой карательной акции не пострадала.
Взрослое население, спасшееся во время карательной акции, ушло в партизаны. Приказом командира отряда «Пламя» 30 октября 1942 года были зачислены в списки личного состава вновь прибывшие бойцы: Соболевский Виктор Костусев, Тарасевич Карл Игнатьевич, Дятленюк Александр Григорьевич, Корень Николай Антонович, Павлович Николай Петрович, Абрамович Иван Кузьмич, Бирила Галина Савельевна.
2 ноября 1942 года зачислен в отряд Климус Жук. 5 ноября 1942 года ряды партизан пополнили ещё десять человек: Герт Константин Викентьевич, Живица Владимир Владимировича, Живица Вацлав Карлович, Соболевский Виктор Константинович, Дятко Станислав Брониславович, Милькевич Альфонс Викентьевич, Тарасевич Карл Игнатьевич, Стешко Константин Михайловичем, Тарашкевич Владимир Андреевича, Казаков Иван Григорьевич.
О судьбе жителей деревни Болоча рассказала Романчук Елена Милентьевна.
Нашу деревню Болоча окружил немецкий карательный отряд с лёгкими орудиями, миномётами и пулемётами. Немцев было несколько сот человек, шли пешком и на машинах. С ними был и староста волости Левданский. Когда они расположились вокруг деревни, то открыли стрельбу из орудий и миномётов. Загорелись наши гумна с хлебом. Через некоторое время они вошли в деревню. Все люди прятались по погребам. Немцы начали сгонять их в овраг, поставили караул и начали грабить наше имущество. Из хат выносили всё, что было, всё, что находили грузили на подводы и машины. Скот выгоняли из хлевов, кур и гусей стреляли. Вскоре нас всех погнали по направлению к Марьиной Горке. Когда мы немного отошли, то увидели, что деревня наша горит. По дороге нас хотели расстрелять, завели уже было ко рву, но потом, переговорив между собой, погнали дальше.
Поздно вечером мы пришли в местечко Пуховичи в каменную школу. Дети наши как были в одних рубашках дома, так и остались. Кушать тоже было нечего. От холода и голода стоял сплошной крик. Рано утром приехал из Марьиной Горки комендант и начал отдавать какие-то распоряжения полиции, которая нас охраняла. Среди полиции были Карасик Федор из Междуречья, Шурок Василий из Ганутова, Лепехин из Пухович и другие. Тут же был и старшина нашей волости Левданский. Вскоре подъехала машина и в неё начали грузить наших мужчин, в том числе моего отца и деда Владю Романчик. Их было 11 человек. Так же погрузили и женщину с ребёнком — Елену Корень. На неё сделал донос полицейский Добрынин Павел, приписник из Маяка. Нас же молодёжь и женщин погнали в Марьину Горку, где посадили в тюрьму. Мужчин, в том числе моего отца и деда, как я потом узнала, расстреляли в м. Пуховичах. При чем я узнала от людей, что отец мой при остановке машины бежал и скрылся в погребе у Лабуша Ивана по Ковальской улице, но его невестка Екатерина Лабуш указала немцам сама, добровольно, где он укрылся. Они его там и убили, а Иван Лабуш запряг свою лошадь, погрузил на неё тело моего отца и отвёз на еврейское кладбище, где скинул его в общую могилу. Из тюрьмы некоторым удалось выкупиться, а некоторых отправили в Германию.
Из тюрьмы я пришла опять в свою деревню. От деревни остались два гумна, одна хата и одна варывня. Сделали мы землянки, но к осени 1942 года мы всей семьёй а также и другие жители Болочи ушли жить в леса в гражданские лагеря.
В декабре 1942 года в наши лагеря пришёл карательный немецкий отряд. Пришёл на рассвете, подошли немцы очень тихо и незаметно и мы не успели убежать, так как наши землянки были ближайшими к лугу, откуда шли немцы. Моя сестра Нина 14 лет была сразу же ранена первыми выстрелами, а нас немцы всех погнали по направлению к следующим землянкам, которые были от нас на расстоянии метров 300. Раненную сестру взять не позволили, несмотря на то, что мать моя и мы все умоляли позволить нам её перевязать и забрать с собой. Она осталась лежать на снегу. Не доходя землянок, мне удалось скрыться в лес, где я пролежала в снегу часа три. Когда крики и стрельба стихли, мы осторожно вернулись в лагерь. Немцев не было. Собрались оставшиеся в живых. Мать моя и брат Шура 6 лет были убиты в числе остальных 19 человек. Сестра так же была добита. Дедушку 70 лет так же убили. Тётю и двоюродных сестёр забрали в Германию в числе остальных 10 человек.
В нашем лагере жила Авдотья Андросик с дочерьми Ниной, Маней и Валей. Не за долго до налёта карателей Авдотья Андросик зарезала свою корову и ушла на ночь в Болочу. Мы все очень боялись туда ходить, так как там были немцы из Хидры. Перед уходом она поссорилась с моей тётей, которая ей сказала, что убивать скот запрещено. Она ей ответила, «ты ещё узнаешь Авдотью» и ушла. Мы просили партизана Казакова Ваню из бригады Филипских задержать её, так как зная, что её дочь замужем за полицейским Траулькой, не доверяли ей и боялись, чтобы она не навела на лагерь немцев. Казаков нагнал Авдотью и приказал ей завтра явиться в Подкосье, но она не пришла, а на завтра с немцами ушла в Хидру, а потом в Марьину Горку к дочери своей Наде и зятю полицейскому Траульке. Наши люди подозревали, что это она или одна из её дочерей Нина или Маня привели немцев в лагерь.
Была ещё одна свидетельница этой кровавой резни, Антонина Дмитриевна Бразговская.
В гражданский лагерь «Язец», находившийся в лесу в 3-х километрах от нашей деревни «Новая Болоча» я переехала со своей семьёй осенью 1942 года. В нашем лагере было 6 землянок. Местность лагеря была труднопроходимая — болота и речка. Но все же мы жили все время на стороже — не раздевались, по ночам выставляли дежурных, печи топили до рассвета и по первой тревоге убегали дальше в болота. С партизанами мы работали по завалке дорог к нашим лагерям, и партизаны всегда нас предупреждали о движении немцев. В декабре (примерно числа 16—19) на рассвете у нас в лагере поднялась тревога. Побежали люди в лес из землянок. Раздались выстрелы. Когда я выскочила со своими детьми Женей и Шурой из землянки, то увидела вооружённых людей в белых халатах, которые подходили к лагерю. Далеко я бежать не могла и бросилась со своими детьми в снег под кусты. Стрельба прекратилась и мы слышали, как немцы начали хозяйничать в лагере. Кричали куры, коровы, которых они ловили. Потом мы уже услышали, как начали кричать женщины и дети, которых резали немцы. Лежали мы приблизительно часа полтора. Крики и стоны раненных постепенно утихали. Через некоторое время мы увидали, как наши люди начали пробираться дальше в лес, и мы тоже поднялись и стали отходить дальше. Через 5—6 часов мы вернулись в лагеря. Там мы нашли 19 трупов женщин и детей. Все они были изрезаны ножами. Две женщины умерли очевидно от разрыва сердца, так как ран не оказалось. Люди говорили, что умерли они от страха, так как видели, как режут детей. Там же мы и похоронили их всех, после чего покинули этот лагерь и перешли в другой.
Согласно показаниям П. Т. Климовича стали известны и другие подробности зверств карательного отряда полиции и немецких солдат.
В конце октября 1942 года карательный отряд полиции и солдат немцев численностью до 200 человек разграбили и сожгли деревню Маяк, расположенную в 2 километрах от нашей деревни, тут же обстреляли из минометов, а затем окружили нашу деревню Болоча. В это время часть жителей успела уйти из окружения в лес, в том числе и я. Окружив деревню, карательный отряд согнал оставшихся жителей на окраину деревни, а затем произвёл грабёж. При этом забрали у жителей все ценности, имущество и мелкий скот, погрузили на автомашины, коров, лошадей вместе с жителями погнали в местечко Пуховичи, а деревню, состоящую из 52 домов, вместе с надворной постройкой сожгли. Жителей угнали в м. Пуховичи, на следующий день почти всех расстреляли. Этот карательный отряд возглавлял русский начальник волостной полиции Лявданский и комендант местной комендатуры посёлка Марьина Горка Кошинский.
Во время расстрела 18 человек на опушке леса, в одном километре от деревни Болоча, я лично сам был там, это произошло при следующих обстоятельствах. После того, как деревня Болоча была сожжена, оставшиеся в живых жители построили землянки в лесу, в одном километре от деревни Болоча. В начале января 1943 года этот же отряд утром окружил землянки и выгнал всех жителей оттуда; выстроили нас перед землянками и начали расстреливать. Во время этой стрельбы, крика детей и женщин я вскочил в горящую землянку, а за мной ещё одна женщина с двумя детьми и только нам четверым удалось спастись от смерти, а остальные 18 человек были расстреляны. Кроме того, были убиты лошади и коровы, а ценные вещи разграблены.
Трагедия сожжённых деревень Болочи и Маяка была одним из эпизодов в длинной череде преступлений, совершенных Кошинским в отношении местного населения. В ноябре 1942 года отряд полицейских и солдат отрскомендатуры под руководством Кошинского сжег деревню Лужица Пуховичского района, детей и стариков, которые не смогли убежать собрали в сарай и сожгли, а пять мужчин там же в деревне повесили.
В декабре 1942 года комендатурой со всего Пуховичского района было собрано около ста подвод. Кошинский с группой полицейских и немецких солдат ездили в деревню Сынча, где ограбили всех жителей, забрали на подводы хлеб, имущество и скот привезли в посёлок Марьина Горка, а деревню Сынча подожгли.
За совершенные преступления суд приговорил Кошинского Альфонса Иозефовича к высшей мере уголовного наказания — расстрелу.
Автор: Александр Плавинский
свернуть
Информация о туристических маршрутах по увековечению памяти Великой Отечественной войны и жертв войны от ГУДО “Центр туризма детей и молодежи Пуховичского района”
.jpg)
Владимир Викторович рассказывал, что у людей было общее ощущение, что война будет. Но не в ближайшее время. И когда 22 июня по радио объявили, что немцы напали, то у всех был шок: «Я как раз возвращался с рыбалки, и еще удивлялся в то утро, почему столько самолетов летает, а люди слушали на улице сообщение по радио». На это воскресенье и последующую жизнь у молодого человека было много планов: выпускной вечер в марьиногорской десятилетке, которую он окончил, а затем планировал поступать в Механико-машиностроительный институт имени Баумана в Москве. Но выпускной отменили, так как в шесть часов вечера немецкая авиация бомбила военный городок и нефтебазу. Владимир Викторович рассказывал, что никакого страха тогда у него еще не было..jpg)
Интересные сведения о том, как жила в первые дни войны Марьина Горка, есть и в воспоминаниях художника Евгения Левченко, которые хранятся в районном краеведческом музее. В 1941 году он окончил пятый класс и на все события смотрел глазами двенадцатилетнего мальчишки, которые, как известно, в этом возрасте особенно любопытны.
.jpg)
.jpg)
— Пуховичский район довольно лесистый, поэтому неудивительно, что во время войны целые деревни сотрудничали с подпольщиками. О наших сестрах Хатыни — деревнях Волосач, Ковалевичи, Пристань, Старинки, Лужица, Кобыличи, Березянка — хорошо знают все марьиногорские школьники. Немцы в этой местности лютовали, и сегодня практически в каждой семье есть своя драматическая история о бабушках или дедушках, помнящих ужас войны. Единицы смогли выжить, чудом спастись из карательного пекла. Например, бабуля моего мужа Нина Карповна Васильева 1926 года рождения из Блони в 16 лет пережила страшный стресс. Каратели согнали на расстрел всех односельчан, но потом отпустили, так как староста деревни защитил мирных жителей, сказав, что они не сотрудничали с партизанами. Потом Нину чуть не забрали на тяжелые торфяные работы в Татарку Осиповичского района, но увезли в Германию, где она работала на ферме. Скоро будем праздновать 95-летие бабушки и вспоминать ее тяжелую юность и жизнь, полную испытаний.
